Дисскурсный анализ организационной памятиВасилевский О. Ю.МГУ им. М.В. ЛомоносоваОсновой нашего подхода к организации является рассмотрение организации как системы социальных действий (Швандт). Важный момент в теории социальных действий для Швандта - это представление Парсонса о подсистемах социального действия, каждая из которых обладает своим функциональным предназначением. Эти четыре подструктуры таковы: 1. адаптация, определяемая как комплекс действий который устанавливает и поддерживает отношения между системой и средой, 2. достижение цели - комплекс действий сохраняющий направленность системы к цели, 3. паттерны функционирования - комплекс действий, который собирает энергию мотивации, сохраняет ее в виде символических и культурных явлений и определяет способы ее использования,4.интеграция - комплекс действий по поддержанию контроля. Такова общая структура социального действия. Так же Парсонс выделял в организации два типа социальных действий: технологические, “исполнительные, инструментальные” (performance) и “действия научения, действия развития” (learning). Операционализируя общую структуру социального действия применительно к “действиям развития”, четыре известных подсистемы становятся следующими: 1. Адаптация - системой взаимодействия со средой (environmental interface), 2. Достижение цели - системой действий/контроля (action/reflection), 3. Интеграция - системой структурирования (structuring) , 4. Паттерны функционирования - системой памяти и значений (meaning&memory). Интересным представляется положение Швандта о том, что все подсистемы “действий развития” взаимодействуют между собой на основании некоторых специфический медиаторов: для системы взаимодействия со средой таким медиатором является новая информация (new information), для системы действий/контроля - информация о состоянии цели (goal referenced knowledge) , для системы структурирования - операции структурации (structuration) , для системы памяти и значений - смыслообразование (sense making). Метод дисскурсного анализа является достаточно распространенным в настоящее время методом исследования в зарубежной социологии. Кратко сущность метода состоит в том. что мы анализируем рассказы испытуемых не с точки зрения каких-либо структурных характеристик, не с точки зрения восстановления объективных событий, стоящих за этими рассказами, а скорее с точки зрения функциональной. Речь идет о функции с одной стороны отдельных высказываний в рамках всего рассказа, а с другой стороны - о функции всего рассказа в рамках некоторого более широкого жизненного контекста. Источником нашего исследования являлось распространенное в среде оргконсультантов мнение о существовании некоторых “мифов” в организационной культуре, которые являются рассказами о прошлом организации и имеют сюжетное сходство с классическими индо-европейскими мифами. Мнение оргконсультантов подтвердилось лишь отчасти. Методика. В качестве базовой методики была использована методика “Кривая развития”, которая была дополнена путеводителем интервью с целью получения рассказов об истории организации испытуемых. Ключевыми вопросами этого путеводителя являлись вопросы на описание ситуаций, приведших к изменениям в организации, и вопросы на возможную причину этих изменений. Методика была проведена на 12 испытуемых в возрасте от 22 до 30 лет, имеющих опыт работы не менее 1 года в различных организациях на не руководящих позициях. Анализ результатов, в соответствии с методом дисскурсного анализа, - неформализованная интерпретация. Результаты. В большинстве протоколов (7 из 12) в качестве “главного действующего персонажа” выступала некоторая неперсонализированная абстрактная сущность (рынок, настроение в организации, активная работа менеджеров низшего звена). Учитывая, что все испытуемые не являются специалистами в областях научного знания, из которых заимствованы эти абстракции, мы можем назвать их “житейскими понятиями”, подобными описанным Л.С. Выготским. Мы хотели бы предложить такой художественный (в противоположность научному) термин как “дисскурс о рынке” (“о настроении “ и т.д.). В четырех протоколах были выделены сюжетные повествования, использованные испытуемыми для ответов на ключевые вопросы. Интересным фактом является сюжетное сходство этих повествований с древними индоевропейскими мифами. Поэтому мы будем в дальнейшем использовать для их обозначения термин “миф” не как научное понятие, за которым стоит некоторая реальность, а скорее как отсылку к различным известным исследованиям индоевропейских мифов. Были выделены: “миф об Антее”, “миф о герое”, “миф о группе героев, сотворивших мир”. Обсуждение результатов. Можно привести теоретическое обоснование тому, что ранее названное “дисскурсами о “ тоже является мифом (но не в ранее определенном смысле). Речь идет о мифах первобытных народов или, в других терминах, о мифах архаичного сознания. Встает вопрос о критерии, отличающем нужные нам мифы от других видов повествования. Ответ можно найти в формулировке Х.Л. Борхеса о мифе как доведении до предела принципа причинности. О подобном же говорит Леви-Брюль, выделяя закон партиципации (сопричастия). При этом нет оснований требовать, чтобы причинность в мифе не имела сходства с объективными причинами. Причинное объяснение событий мы тогда будем называть мифом, когда человек, его выдвигающий, не является специалистом в объясняемой им области явлений, т.е., на психологическом языке, эта область не входит в предмет его основной (ведущей) деятельности. Мифы сюжетные, очевидно, несут ту же функциональную нагрузку, что и мифы несюжетные. Таким образом, мы объединяем оба описанных ранее явления (“дисскурс о” и “миф”) под общим понятием миф, разделяя их на мифы сюжетные и несюжетные. Выводы. Исходя из полученных результатов, мы можем сказать, что упомянутое выше взаимодействие организационной памяти осуществляется не с помощью отдельных, разрозненных смыслов, а с помощью их определенной структуры - мифа. Данные мифы делятся на сюжетные и несюжетные. Кроме того, так как организационная память представляет собой одну из подструктур социальных “действий развития”, то мифы должны рассматриваться не как некоторое содержание, сохраняемое где-то в “головах людей”, а как содержание появляющееся каждый раз впервые в этом действии, становящееся в нем каждый раз впервые. Поэтому ситуацию появления мифов в нашем исследовании можно описать так же, как описывал Бахтин появление высказывания в диалоге (“ реакция становящегося сознания на становление бытия”). В связи с этим встает вопрос об отношении двух видов мифов друг к другу. Возможно, что существуют какие-то условия появления того или иного вида мифа, возможно, что они представляют собой некоторую иерархию (генетическую или нет), возможно, что два вида мифа являются показателями двух не взаимоисключающих видов чего-то их определяющего (коммуникативных действий, типов организационной памяти или др.). Все эти вопросы, как нам кажется, составляют перспективу возможного дальнейшего исследования. |